Большой Бейсуг

Краснодарский край

  • Увеличить размер шрифта
  • Размер шрифта по умолчанию
  • Уменьшить размер шрифта
Главная Сочинения А. Н. Островский Катерина как трагический характер

Катерина как трагический характер

(2 голоса, среднее 5.00 из 5)

Умереть бы теперь... Все равно, что
смерть придет, что сама... а жить
нельзя! Грех!
Молиться не будут? Кто любит, тот
будет молиться...

(А. Н. Островский)

В течение довольно длительного времени считалось, что сам сюжет «Грозы» Островский взял из жизни кост­ромского купечества, что в основу его легло нашумевшее в Костроме на исходе 1859 года дело Клыковых.

Вплоть до начала XX века костромичи указывали на место само­убийства Катерины — беседку в конце маленького буль­варчика, в те годы буквально нависавшую над Волгой. Показывали и дом, где она жила, — рядом с церковью Успения. А когда "Гроза" впервые шла на сцене Кост­ромского театра, артисты гримировались «под Клыко­вых».

Костромские краеведы обстоятельно обследовали по­том в архиве «Клыковское дело* и с документами в ру­ках пришли к заключению, что именно эту историю ис­пользовал Островский в работе над «Грозой». Совпаде­ния получались почти буквальные. А. П. Клыкова была выдана шестнадцати лет в угрюмую и нелюдимую купе­ческую семью, состоявшую из стариков родителей, сына и незамужней дочери. Хозяйка дома, суровая и стропти­вая, обезличила своим деспотизмом мужа и детей. Моло­дую сноху она заставляла делать любую черную работу, отказывала ей в просьбах повидаться с родными.

В момент драмы Клыковой было девятнадцать лет. В прошлом она воспитывалась в любви и в холе души в ней не чаявшей бабушкой, была веселой, живой, жизнерадо­стной. Теперь же она оказалась в семье недоброй и чу­жой. Молодой муж ее, Клыков, беззаботный и апатич­ный человек, не мог защитить жену от притеснений свекрови и относился к ней равнодушно. Детей у Клыковых не было. И тут на пути молодой женщины встал другой человек, Марьин, служащий в почтовой конторе. Нача­лись подозрения, сцены ревности. Кончилось тем, что десятого ноября 1859 года тело А. П. Клыковой нашли в Волге. Начался долгий судебный процесс, получивший широкую огласку даже за пределами Костромской губер­нии, и никто из костромичей не сомневался, что Остро­вский воспользовался материалами этого дела в «Грозе».

Прошло много десятилетий, прежде чем исследовате­ли точно установили, что «Гроза» была написана до того, как костромская купчиха Клыкова бросилась в Волгу. Работу над «Грозой»- Островский начал в июне—июле 1859 года и закончил 9 октября того же года. Впервые пьеса была опубликована в январском номере журнала «Библиотека для чтения» за 1860 год.

Определяя сущность трагического характера, Белин­ский сказал: «Что такое коллизия? — безусловное требо­вание судьбою жертвы себе. Победи герой трагедии есте­ственное влечение сердца... — дрости, счастье, простите, радости и обаяния жизни!., последуй герой трагедии ес­тественному влечению своего сердца — он преступник в собственных глазах, он жертва собственной совести...

В душе Катерины сталкиваются друг с другом два этих равновеликих и равнозаконных побуждения. В кабанов-ском царстве, где вянет и иссыхает вся живое, Катерину одолевает тоска по утраченной гармонии. Ее любовь срод­ни желанию поднять руки и полететь. От лее героине нужно слишком много. Любовью к Борису, конечно, ее тоску не утолить. Не потому ли Островский усиливает контраст между высоким любовным полетом Катерины и бескрылым увлечением Бориса? Судьба сводит друг с дру­гом людей, несоизмеримых по глубине и нравственной чуткости. Борис живет одним днем и едва ли способен всерьез задумываться о нравственных последствиях сво­их поступков. Ему сейчас весело — и этого достаточно: «Надолго ль муж-то уехал?.. О, так мы погуляем! Время то довольно... Никто и не узнает про нашу любовь...» — «Пусть все знают, пусть все видят, что я делаю!.. Коли я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли я людского суда?» Какой контраст! Какая полнота свободной любви в про­тивоположность робкому Борису!

Душевная дряблость героя и нравственная щедрость героини наиболее очевидны в сцене их последнего свида­ния. Тщетны надежды Катерины: «Еще кабы с ним жить, может быть, радость бы какую-нибудь я и видела*. «Ка­бы», «может быть», «какую-нибудь»... Слабое утешение! Но и тут она находит силы думать не о себе. Это Катери­на просит у любимого прощения за причиненные ему тре­воги. Борису же и в голову такое прийти не может. Где уж там спасти, даже пожалеть Катерину он толком не сумеет: «Кто ж это знал, что нам за любовь нашу так мучиться с тобой! Лучше б бежать мне тогда!»

Но разве не напоминала Борису о расплате за любовь к замужней женщине народная песня, исполняемая Куд­ряшом, разве не предупреждал его об этом же Кудряш: «Эх, Борис Григорьич, бросить надоть! Ведь это, значит, вы ее совсем загубить хотите...» А сама Катерина во вре­мя поэтических ночей на Волге разве не об этом Борису говорила? Увы, герой ничего этого просто не услышал.

Добролюбов проникновенно увидел в конфликте «Гро­зы» эпохальный смысл, а в характере Катерины — «но­вую фазу нашей народной жизни». Но, идеализируя в духе популярных тогда идей женской эмансипации сво­бодную любовь, он обеднил нравственную глубину харак­тера Катерины.

Объясняя причины всенародного покаяния героини, не будем повторять вслед за Добролюбовым слова о «суе­верии», «невежестве», «религиозных предрассудках». Не увидим в «страхе» Катерины трусость и боязнь внешнего наказания. Ведь такой взгляд превращает героиню в жер­тву темного царства Кабаних. Подлинный источник по­каяния героини в другом: в ее чуткой совестливости. "Не то страшно, что убьет тебя, а то, что смерть тебя вдруг застанет, как ты есть, со всеми твоими грехами, со всеми помыслами лукавыми", — признается Катерина Варва­ре. "У меня уж очень сердце болит", — говорит Катери­на в минуту признания. «В ком есть страх, в том есть и Бог», — вторит ей народная мудрость.

Страх всегда понимался русским народом как обострен­ное нравственное самосознание. В «Толковом словаре» В. И. Даля «страх» толкуется как «сознание нравственной ответственности». Такое определение соответствует душев­ному состоянию героини. В отличие от Кабанихи, Фек-луши и других героев «Грозы», «страх» Катерины — внутренний голос ее совести. Грозу Катерина восприни­мает как избранница: совершающееся в ее душе сродни тему, что творится в грозовых небесах. Тут не рабство, тут равенство. Катерина равно героична как в страстном и безоглядном любовном увлечении, так и в глубоко со­вестливом всенародном покаянии. «Какая совесть!.. Ка­кая могучая славянская совесть!.. Какая нравственная сила... Какие огромные, возвышенные стремления, пол­ные могущества и красоты», — писал о Катерине (Стрепе-товой) в сцене покаяния В. М. Дорошевич. А С. В. Макси­мов рассказывал, как ему довелось сидеть рядом с Остро­вским во время первого представления «Грозы» с Никули-ной-Косицкой в роли Катерины. Островский смотрел дра­му молча, углубленный в себя. Но в той «патетической» сцене, когда Катерина, терзаемая угрызениями совести, бросается в ноги мужу и свекрови, каясь в своем грехе, Островский, весь бледный, шептал: «Это не я, не я: это — Бог!» Островский, очевидно, сам не верил, что он смог написать такую потрясающую сцену. Пора и нам по дос­тоинству оценить не только любовный, но и покаянный порыв Катерины. Пройдя через грозовые испытания, ге­роиня нравственно очищается и покидает этот грехов­ный мир с сознанием своей правоты: «Кто любит, тот будет молиться».

«Смерть по грехам страшна», — говорят в народе. И если Катерина смерти не боится, то грехи искуплены. Ее уход возвращает нас к началу трагедии. Смерть освяща­ется той же полнокровной и жизнелюбивой религиознос­тью, которая с детских лет вошла в душу героини. «Под деревцом могилушка... Солнышко ее греет... птицы при­летят на дерево, будут петь, детей выведут...»

Катерина умирает удивительно. Ее смерть — это по­следняя вспышка одухотворенной любви к Божьему миру: к деревьям, птицам, цветам и травам. Монолог о моги-лушке - проснувшиеся метафоры, народная мифология с ее верой в бессмертие. Человек, умирая, превращается в дерево, растущее на могиле, или в птицу, вьющую гнез­до в его ветвях, или в цветок, дарящий улыбку прохо­жим, — таковы постоянные мотивы народных песен о смерти. Уходя, Катерина сохраняет все признаки, кото­рые, согласно народному поверью, отличали святого: она и мертвая, как живая. «А точно, ребяты, как живая! Только на виске маленькая ранка, и одна только, как есть одна, капелька крови».


 
Top.Mail.Ru Яндекс.Метрика

Пример HTML-страницы