Италия... О Италия! Как бы стремительно ни бежало время, Италия никогда не состарится. Древность этой страны лишь передает неповторимый аромат ее юности. Очарование вечной молодости создается природой, морем, веселыми людьми... Но постоянно современные реалии перекрывают дыхание Истории. Современность, Античность, Возрождение, средневековье причудливо переплелись в образе Италии, сделав ее Олимпом поэтов, художников, скульпторов всех времен, их Музой, вдохновительницей.
И неудивительно, что два таких разных русских поэта, как Н. С. Гумилев и А. А. Блок, в своем творчестве обращались, прямо или косвенно, к образу Италии, У Блока путешествие туда вылилось в цикл «Итальянские стихи»; у Гумилева итальянские мотивы прослеживаю во многих стихах, большая часть из которых вошла в сборник «Колчан».
Путешествие обоих поэтов по Средиземноморью совершалось примерно в одно время: Блок — 1909, Гумилев — 1912. То есть они смотрели на одну и ту же Италию, но видели ее по-разному...
Взгляд символиста Блока и акмеиста Гумилева... Что роднит и что отличает их?
Итак, скажи мне, как ты относишься к Италии, — и я скажу, кто ты.
Для Гумилева важна сама идея Путешествия, странствия — он даже берет эпиграфом к одному из своих ранних стихотворений слова Андре Жида: «Я стал кочевником, чтобы сладострастно прикасаться ко всему, что кочует». И кредо странствующего поэта дано в стихотворении - напутствие «Отъезжающему» (конечно же, в Италию!):
Что до природы мне, до древности,
Когда я полон жгучей ревности,
Ведь ты во всем ее убранстве
Увидел Музу дальних Странствий.
Влечение к экзотике делает Италию для Гумилева очередным объектом поклонения. В некоторой степени для него важна не эта конкретная страна, а ее Идея - отдаленность, экзотичность, загадочность.
Для Блока же (не фанатика Музы дальних Странствий) на первом месте стоят, как ни странно, колоритные, но сиюминутные образцы-символы Италии: ирисы Флоренции, «голубая даль от Умбрских гор», девушка из Spoleto, поруганная Мадонна...
Гумилев, размышляя об Италии, идет от общего к частному — от идеи Красоты к образам ее воплощения в жизни. Блок же действует от частного к общему - его единичные образы несут огромную смысловую нагрузку, за отдельными символами кроются пространные рассказы, размышления.
На данный момент на итальянском говорят более 70 млн. человек. Если у вас есть огромное желание выучить итальянский язык. В центре Italica проходят уроки итальянского языка для начинающих с нуля и для тех, кто уже владеет языком на каком-либо уровне.
По своей натуре Гумилев — космополит, гражданин все стран и времен. Характерно, что в его «итальянских стихах нет прямого упоминания о России. Но странно было быт думать, что на чужой стороне поэт отрекается от Родины. В стихотворении «Основатели» звучат такие строки:
Ромул и Рем взошли на гору,
Холм перед ними был дик и нем.
Ромул сказал: «Здесь будет город».
«Город, как солнце», — ответил Рем.
Четко прослеживаются мотивы вступления к «Медном всаднику» А. С. Пушкина: «Пред ним широко / Река неслася; бедный челн...» и т. д., «здесь будет город заложен / Назло надменному соседу!..» Гумилев следует концепции: «Москва — третий Рим», в характерной для себя символистической манере славя Россию.
К тому же в сборнике «Колчан» стихотворения о «Волшебнице суровой», «таинственной Руси» перемежаются с «итальянскими стихами», то есть не все у Гумилева можно понять в открытом декламаторском тексте. Его стихотворения тоже порой имеют символический подтекст и поэт глубоко патриотичен.
У Блока ностальгическая нота звучит очень четко; он постоянно сравнивает Россию с «чужой» Италией (и не в пользу последней). Даже в «Madonn”e da Sattignano» поэт акцентирует именно русские черты: «Страстно твердить твое имя Мария, / Здесь, на чужой стороне...»
В образах стихотворения «Искусство — ноша на плечах» отразился следующий эпизод из жизни Блока: в итальянском городке Фолиньо поэт увидел французский кинофильм, который за год до того видел в Петербурге. И вот как это воспринимается им:
А через год — в чужой стране
Усталость, город неизвестный,
Толпа, — и вновь на полотне
Черты француженки прелестной!..
Для обоих поэтов Италия — сказка. Но для Гумилева — таинственная, волшебная феерия:
Верно, скрывают колдуний
Завесы черных гондол.
Может быть, это лишь шутка,
Скал и воды колдовство,
Марево? Путнику жутко,
Вдруг... никого, ничего?
(«Венеция»)
Блоку Италия представляется скорее тяжелым сном, черным рассказом, полуреальностью
В черное небо Италии
Черной душою гляжусь —
или:
Очнусь ли я в другой отчизне,
Не в этой призрачной стране
И памятью об этой жизни
Вздохну ль когда-нибудь во сне?
(«Венеция»)
Если у Гумилева гондолы, непременный атрибут Венеции, «скрывают колдуний», то Блок видит «гондол безмолвные гробы». Два этих образа как нельзя точнее отражают отношение авторов к Италии в целом.
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
