Фантастика — мир причудливых представлений и образов, рожденных воображением человека на основе реальной жизни. Для меня же это не просто литературоведческое понятие, а целая вселенная, существующая параллельно с нами. Литературу такого рода многие считают «несерьезной» и развлекательной, но, по-моему, это верно лишь отчасти.
Творчество Аркадия и Бориса Стругацких дает повод задуматься, почему фантастике решительно отказывают в философской глубине мысли. Мне хотелось бы упомянуть такие романы, как «Понедельник начинается в субботу» или «Трудно быть богом», ирреальный мир которых существует по тем же сложным законам, что и наш, современный. Писатели поднимаются над будничными, сиюминутными проблемами и пытаются найти ответ на вечные философские вопросы о смысле жизни и о предназначении человека.
Произведения Стругацких многим кажутся сложными, потому что за каждой фразой и деталью скрывается глубокий подтекст. В современном литературоведении творчеству этих писателей уделено достаточно внимания. Однако о романе «Хромая судьба», одном из самых сложных и неоднозначных их произведений, говорится немного. Не претендуя на полноту художественного исследования, я хотел бы попробовать разгадать загадку этого интересного романа.
Главная проблема произведения подчеркнута его названием: как изменить свою «хромую» судьбу, как сделать жизнь состоявшейся.
Главные герои «Хромой судьбы» — писатели Феликс Сорокин и Виктор Банев, люди «осеннего» возраста, времени, когда нужно подвести итоги и понять, как говорится в эпиграфе, для чего горит зажженный в тебе Богом огонек:
Как пляшет огонек!
Сквозь запертые ставни
Осень рвется в дом.
В этот период их жизни, когда читатель встречается с этими персонажами, Банев и Сорокин задаются вопросом: все ли они сделали, что могли? Оба писателя мудры, опытны, умеют оценивать время и людей. В чем- то они двойники, да иначе и быть не может, так как один из них (Банев) — герой романа другого.
С каждым из этих персонажей связана отдельная сюжетная линия: роман Стругацких о Сорокине и роман Сорокина о Баневе. Подобная композиция напоминает мне структуру «Мастера и Маргариты». Переплетение двух сюжетных линий в произведении Булгакова помогает понять авторскую мысль: прошлое повторяется в настоящем. Толпа, две тысячи лет назад распявшая Христа, по сей день готова вершить неправедный суд над поднявшимися над ней, ибо «нет пророка в Отечестве своем». Быть может, поэтому пороки человечества останутся неизменными: люди не умеют извлекать уроки из своего прошлого и пользоваться духовным наследием предков. Бессмысленно пытаться изменить все человечество, так что смысл жизнь, по Булгакову, — в самосовершенствовании.
Для меня роман «Мастер и Маргарита» — ключ к пониманию «Хромой судьбы».
Братья Стругацкие ведут параллельное повествование о Ф. Сорокине и В. Баневе. Главы, посвященные этим персонажам, со строгой последовательностью сменяют одна другую, и их символичные названия определяют суть происходящего с Баневым и Сорокиным. Герои одновременно сознают свой «осенний» возраст («Пурга»), пытаются разнообразить свою прежде «серенькую» и скучную жизнь («Приключение»), испытывают интерес к общественной деятельности («Возбуждение к активности»), проверяют свои убеждения («Изпитал») и делают окончательный нравственный выбор («Ехоdus»). То, что судьбы героев повторяются в параллельно существующих мирах, заставляет меня задуматься о том, что законы жизни одинаковы во все времена и в любом государстве. Задача человека, а тем более писателя, «пророка в своем Отечестве», — остаться самим собой и сохранить творческое «я» вне зависимости от эпохи и социального строя. Как актуальны философские истины, понятые и открытые читателю Стругацкими! Два писателя из романа «Хромая судьба» живут в разных измерениях. Но как похожи их судьбы! Банев, герой Сорокина, творит в фашиствующем государстве. Неслучайно в портрете полицейского Павора, «приятеля Банева», заметно сходство штурмбаннфюрером СС. Государственное устройство вымышленной страны напоминает мне тоталитарный режим Советского Союза 30-х годов. Культ личности господина Президента (плакат с надписью: «Президент— отец народа) геноцид по отношению к диссидентам-мокрецам (оппозиционно настроенной прогрессивной части общества, для «нераспространения вредных идей» помещенной в лепрозорий), насильственный путь решения проблем (медвежьи капканы, которые бурмистр ставит на мокрецов) – вся страна словно находится «за колючей проволокой» лжи, предательства и подозрительности. Банев, будучи сыном своего времени, пытается решить для себя: что же значит быть истинным гражданином такого государства – служить Отечеству или правительству? На ум приходят вечные строки А.С. Пушкина, сделавшего единственно правильный выбор:
И долго буду тем любезен я народу, —
Что чувства добрые а лирой пробуждал...
Банев же делает то, что истинный человек и гражданин должен делать в такой ситуации: остается гуманистом, помогает слабым и униженным, пытается воспитывать будущее поколение (именно Банева и никого другого приглашают на встречу гимназисты — дети с мышлением взрослых). Исправить недостатки общества ему удается лишь отчасти. Вспомним сцену драки со штурмовиками, напоминающими серых арканарских «служителей порядка», знакомых. Мне по роману «Трудно быть богом». Увы, «один в поле не воин», и иногда в порыве отчаяния Виктор пытается забыться, уйти от решения проблем.
Феликс Сорокин, в отличие от своего герое, — современник своих создателей, живущий а эпоху перестройки. Но «демократическое государство» оказывается, тоже фашиствует, хотя и «громко проповедует идеи добра и справедливости». Сорокин вынужден выполнять писательский соцзаказ: «Я… всегда считал своей обязанностью писать об армии, об офицерах, о танковых атаках, хотя… мне-то как раз и не следовало обо всем этом писать». В выдуманной Сорокиным стране мокрецов неугодных помещают в лепрозорий, ставят на людей капканы, а современная писателю государственная машина, столь схожая с брежневской, унижает человека не физически, а духовно: вспомним так называемые «канатчиковы дачи», печально известные психиатрические лечебницы. Именно эти исторические аналогии и факты, по-моему, составляют реалистическую основу произведения Стругацких. Если романтические герои Булгакова, отгородившись от внешнего мира, создают свой, прекрасный, то персонажи романа «Хромая судьба» неотделимы т среды, в которой живут. Истинный творец, как считают Стругацкие, не имеет морального права уходить от мира, он обязан писать о его бедах и обидах.
Но среди коллег Сорокина истинных творцов не так уж много. Братья Стругацкие знакомят нас с «московской пишущей братией». В «Хромой судьбе», что напоминает мне «Мастера и Маргариту», можно видеть описание окололитературных кругов. Выражение «массовая литература», употребляемое в романе Булгакова, применено как к критическим изыскам Латунского, так и к «военно-патриотическим» произведениям Феликса Сорокина. Клуб и дом творчества писателей в романе Стругацких – это аллюзия знаменитого булгаковского ресторана. Но Булгаков, определяя соотношение внутреннего и внешнего мира творческой личности, близок к романтическим традициям, разделяя жизнь поэта и «толпы». «Романтический Мастер» ни разу не заглянет в «Грибоедова», а реалист Сорокин частенько бывает в клубе, где собираются лжеписатели, занимающиеся чем угодно, но только не творчеством. Как сатирически ярки фамилии сеятелей «разумного, доброго, вечного». У Булгакова – «Павианов, Богохульский, Сладкий, Шпичкин и Адельфина Буздяк». У Стругацких – Леня Шибзд и Ойло Союзное, которые едят, пьют, судят друг друга. Однако ни те ни другие не Творцы в высшем и полном смысле этого слова.
Чтобы ярче подчеркнуть разницу между творцами и псевдотворцами, Стругацкие вводят в текст романа отрывки из песен В. Высоцкого, истинного художника и гражданина. Чтобы стать настоящим творцом, понимает Банев, писатель должен осознать себя гражданином, даже если это грозит его жизни. Виктор поддерживает детей, уходящих из города в знак протеста против порочного правления господина Президента, переходит на сторону мокрецов, отвергнутых правительством отвергающих государственный строй, и с оружием в руках участвует в перевороте, целью которого является свержение режима и восстановление справедливости. Символично то, что, когда писатель делает окончательный выбор, над городом прекращается вечный дождь и появляется солнце: «Тучи исчезли, и небо было удивительно чистое… Все было залито солнцем». Философскую суть пейзажа можно понять, лишь связав ее библейской фразой: «Не познавший тьмы не увидит света». Избравший свой путь герой заслуживает право на возвращение дочери, не принимавшей ранее нерешительности отца и поэтому ушедшей от него, на уважение Бол-Кунаца, молодого борца за свободу и справедливость. Лишь внутренне освободившись и доказав себе свою состоятельность как личности, Банев обретает счастье в любви с Дианой.
В отличие от счастливо заканчивающейся истории о городе мокрецов, реалистическое повествование о судьбе Ф. Сорокина не столь оптимистично. Герой стоит перед выбором: остаться Писателем или превратиться в Ойло Союзное, подчиняющееся самым нелепым требованиям государственной машины. Братья Стругацкие описывают созданный по соцзаказу фантастический прибор «Изпитал» - «измеритель писательского таланта». Перед тем, как «идти к «Изпиталу», Сорокин странным образом получает от загадочного человека в клетчатом плаще (напоминает мне булгаковского Коровьева) партитуру труб Страшного Суда и отдает ее для выявления НКИТ – «наивероятнейшего количества читателей текста», пытаясь узнать судьбу человечества. Увы, писателю отказано в праве прикоснуться к вечности, но как творец (а значит, пророк), он показывает путь к духовному спасению и возрождению: каждый должен сделать нравственный выбор, прислушиваясь к голосу сердца и совести. Не о таком ли выборе писал когда-то А.С. Пушкин:
Зависеть от царя, зависеть от народа –
Не все ли нам равно? Бог с ними. Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать, для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи…
- Вот счастье! Вот права…
Мне вспоминается и другая пушкинская фраза: «Художника можно судить только по законам, принятым им самим». С горечью великому поэту вторят Стругацкие: «Трагична судьба творца в государстве, доверяющем оценку писательского мастерства машине». Писатели-фантасты постарались не повторить ошибок системы, а поэтому труд Сорокина оценен не кем иным, как М.А. Булгаковым. Великий писатель лично является на страницах романа. «Меня действительно зовут Михаил Афанасьевич, и говорят, что я действительно похож…» Фантасмагорическое появление Булгакова представляется мне глубоко символичным: кто же, как не создатель фантастического романа в советской литературе, может понять всю глубину авторского замысла Сорокина и оригинальность его воплощения.
Мы уже говорили о булгаковских традициях в романе Стругацких. Одна из основных тем «Мастера и Маргариты». — схожесть судьбы автора и его героя. Над Мастером, как и над Иешуа, творят неправедный суд люди, облеченные земной властью. То же и в романе Стругацких; создавал книгу о жизни писателя в городе мокрецов, Феликс Сорокин (да и сами авторы) подразумевает собственную судьбу.
Горька судьба поэтов всех времен,
Тяжеле всех. Господь казнит Россию, —
пророчествовал более ста лет назад В. К. Кюхельбекер.
Какова бы ни была судьба автора, он несет ответственность за свой труд, особенно тот, единственный, что остается на века (и булгаковский Мастер и Сорокин пишут только одну Книгу, которая и служит истинным мерилом их таланта). Поэтому Булгаков осуждает как Сорокина, угрожающего сжечь свой роман, так и Мастера, сделавшего это.
Мастер «не заслужил света», но автор дарует ему счастье (вспомним романтический дом с венецианскими стеклами, подаренный Воландом Мастеру и Маргарите). Герои же Стругацккх заслуживают право на любовь и возможность истинно творить. В этом их счастье.
Природа ликует вместе с героями (вечный дождь над городом мокрецов прекращается, и в небе появляется солнце). С подобными символами мы уже встречались в романе Булгакова. Вспомним, что происходит, когда Москва готова изгнать Мастера; «Черная туча поднялась на западе и до половины отрезала солнце. Потом она накрыла его целиком Стихия бушует и над Ершалаимом, в котором свершается неправедный суд: «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город». Символические пейзажи, по-моему, помогают писателям осмыслить сложные философские проблемы: насколько праведен суд земной и есть ли суд высший?
Сложность поднятых проблем обусловливает выбор особого жанра, который я определил бы как «социально-фантастический роман». Вера за основу события прошлого и настоящего советского государства, писатели показывают неоднозначность человеческих взаимоотношений и порочность тоталитарного строя как в реальном, так и в ирреальном мире.
Право понимать произведение по-своему дано каждому из нас. Книги настоящих творцов остаются вечными потому, что каждое поколение и каждый человек могут извлечь из них свои уроки, понять что-то свое, особенное, созвучное только ему. Для меня книги Стругацких интересны прежде всего потому, что в них я встречусь с реальными историческими событиями, побываю в нескольких измерениях, попытаюсь ответить на вопросы высшего порядка. Загадка романов этих писателей кроется в подтексте, особой жанровой структуре, сложных композиционных ходах, символических деталях. Читать произведение Стругацких — значит думать, чувствовать, пытаться сравнивать. Только тогда можно понять всю глубину творческого наследия моих любимых писателей-фантастов братьев Аркадия и Бориса Стругацких.
| Следующая > |
|---|
