После похорон В. Маяковского Марина Цветаева напишет: «Боюсь, что, несмотря на народные похороны, на весь почет ему, весь плач по нем Москвы и России, Россия и до сих пор не поняла, кто ей был дан в лице Маяковского». Маяковский остался непонятым.
Предчувствие этого трагического отчуждения, непонимания самою глубокого и чистого, что было в нем, тревожило поэта еще за несколько лет до смерти:
Я хочу быть понят
моей страной.
А не буду понят,
Что ж.
По родной стране
пройду стороной,
Как проходит
косой дождь.
Ранняя лирика Маяковского изобилует образами, взятыми поэтом из окружающего мира. И как по—разному трактуются они в его произведениях!
Каждый штрих, каждая деталь, любое слово — все несет на себе отпечаток личности, настроения, чувства автора! Как неоднозначно, противоречиво воспринимает он все, о чем пишет! Например, нередко поэт обращается в лирических стихотворениях к небесной своей подруге луне. Она для него может быть и «любовницей рыжеволосой», и матерью его поэзии. Он наделяет ее чертами женщины ее теплом, чуткостью, пониманием. Он обращается к ней со словами:
Ведь это ж дочь твоя—
моя песня...
Но вот настроение кроткой любви, какого-то неуловимого духовного единения с окружающим миром сменяется неожиданным прозрением. Так же остро и сильно, как ранее любил, теперь чувствует поэт всю мерзость, склизкую и безысходную враждебность этого мира. И луна — та же самая луна — видится поэту совершенно иной:
...а за солнцами улиц
где-то ковыляла
никому не нужная дряблая луна.
Необходимый для каждой человеческой души этап личностного, морального самоутверждения совпадает у Маяковского со временем ею творческого становления. Отсюда та противоречивость, бескомпромиссность, которая свойственна его ранней лирике. Ощущение прилива творческих сил, готовность к работе, постоянному духовному неспокойствию подводят Маяковского к пониманию его поэтическою кредо: он должен дать язык безъязыкой улице. Он должен отдать трактирам и площадям этот свой рвущийся, непокорный, непрожеванный крик. Эта роль не может не быть святой для поэта. Он жаждет признания, он верит, что достоин его. И вновь ироничный, чуть насмешливый голос юности, живущий в нем, заставляет Маяковского не только мучиться и любить, обличать и восхищаться, но и просто шутить над собой:
И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова — судороги, слипшиеся комом,
и побежит по небу с моими стихами
под мышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим
знакомым.
Но помимо личностных противоречий, существующих внутри самого поэта, углубляются и трагические противоречия эпохи, современником которой ему довелось стать, времени, характеризующегося ломкой миропонимания тысяч людей. Все это не может не отразиться на творчестве поэта, и в нем появляются ноты безверия, опустошенности, обманутости, разочарования:
Я одинок, как последний глаз
у идущего к слепым человека!
Боль, одиночество, которое переживает поэт, он не может отделить от трагической судьбы своей родины, своего времени, своего поколения:
Ты! Нас—двое,
Ораненных, загнанных ланями, Вздыбилось ржанье оседланных
смертью коней.
Дым из-за дома догонит нас длинными
дланями,
Мутью озлобив глаза догнивающих
в ливнях огней!
«Сестра моя!» — так обращается Маяковский к земле в стихотворении «От усталости».
В сознании поэта живут не только глобальные, эпохальные мысли. Как способен он чувствовать, сопереживать, как способен наслаждаться земными человеческими радостями!
Через много лет, когда юный лирик с раненым сердцем встанет бойцом в рабочий строй, когда почти все забудут о его первой настоящей поэзии, поэзии сердца и любви, поэзии, исполненной боли и одиночества, поэзии колких рифм и разлетающихся строк, поэзии, коробящей и бьющей наотмашь, нежной и поющей, лирический мотив вновь воспрянет в Маяковском.
Где выход из тупика, из непонимания, о котором писала Цветаева? Быть может, будущее воспримет поэта, поймет и примет его настоящим, открытым, искренним?
Грядущие люди!
Кто вы?
Вот —я,
весь
боль и ушиб.
Вам завещаю я сад фруктовый
моей великой души!
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
