В «Толковом словаре...» Владимира Даля слово «странник» происходит от «странный, необычный, непохожий наш других». Таков Лука: с палкой в руке, с котомкой за плечами и чайником у пояса. В этом облике есть что-то уютное, что-то от запечного сверчка. У таких людей везде дом. У них все с собою.
А что не разглядишь на нем, чего не хватает — то в котомке. Весь облик Луки говорит за него — странник, перекати-поле. Все знает, все видел, всех любит —и жуликов, и прочий народ честной: «Ни одна блоха не плоха: все черненькие, все прыгают».
В отличие от постоянных обитателей ночлежки, он человек пришлый, временный. Он — событие из большого мира, человек с «большой земли», и поэтому способен на многое: на доброе слово, на сострадание, на жалость.
Он один может душевно поговорить с умирающей Анной. И неправда, что он все врет. Он не врет, он успокаивает. В его словах много мужества — и на ответное мужество он рассчитывает: «Ты надейся… Вот, значит, помрешь и будет тебе спокойно… ничего больше не надо будет, и бояться нечего!.. Смерть — она для нас ласковая...» Он не обещает Анне, чего сам не знает, ни райских кущ, ни адского огня. В речах Луки простота и мудрость. Однако эти качества не исчерпывают образ.
Старец Лука на удивление многолик Если для постоянных обитателей ночлежки достаточно просто подобрать логику развит их характеров, то с Лукой все не так. Абсолютную уверенность вызывают только его добрые намерения, в остальном он постоянно закрыт. Он даже нигде не признается, что странник, хотя слово это имело во времена Горького двойное значение о чем писатель хорошо знал. И если первое подразумевало человека путешествующего, то второе обозначало приверженца раскольничьей секты странников, отвергавших не толькоо оседлость но и государство и деньги, как отмеченные антихристом. В пользу этого замечания говорит также то, что старик советует Сатину: «Тебе бы с такими речами к бегунам идти… Есть такие люди, бегуны называются...» Бегуны - другое название секты странников.
За подобное уже можно было и поплатиться. Так что скрытность Луки с этой точки зрения объяснима.
Лука спускает в ночлежку из большого широкого мира. Его сошествие знаменует собой надежду. Он учит обитателей чужим и непонятным вещам. Вот его беседа с Наташей о Ваське Пепле: «Ты только почаще напоминай ему, что он хороший парень, чтобы он, значит, не забывал про это! Он тебе поверит…»
Недаром, когда он поднимается из мутной дряни коростылевской жизни и уходит навсегда, в четвертом акте образуется поразительная пустота, и в ней неожиданно повисают обитатели. И они начинают говорить, спорить, ругаться о старике. И Сатин неожиданно понимает, зачем был Лука: «Старик? Он — Умница? Он… подействовал на меня, как кислота на старую монету».
Однако жизнь кандалами висит на несчастных старожилах путает их мысли, мешает дышать. Они неподвижны, неспособных к добру, состраданию но они словно проснулись, заговорили о правде, человеке, Боге, свободе. Они подбадривают друг друга, и они в восхищении от проснувшейся способности мыслить. «Браво? Прекрасно сказано! Я согласен!»
Старец Лука в пьесе подобен блуждающе планете на неподвижном не6осводе. Он светит отраженным светом, он перемещается от персонажа к персонажу. Он к каждому подбирает ключик. В Них начинают проступать контуры души — неистребимой и нетленной части человеческого естества. Он и сам себя сравнивает с планетой: «Слыхал я, что и земля-то наша в небе странница». Луку невозможно представить пьяным или грязным. Он опрятен и чист физически и нравственно. Его образ лишен статики. Он текуч. Он переливается и светится.
Этого света достаточно, чтобы высветить всех обитателей и всех разглядеть. Жители дна бедны и безвольны. Такова среда их обитания, такова их жизнь. Человек с неслучайным евангельским именем Лука спустился к ним, и, одарив надеждой, вернул им свободность мыслить. Он сделал много. Возможно, все, что мог сделать.
похожие материалы
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
