Но литературные заслуги Жуковского далеко не исчерпывают его общественного значения. Помимо литературных заслуг, он сослужил всему русскому народу такую великую службу, что вся Россия, от мала до велика, должна с глубочайшею признательностью чтить его память.
Своим патриотическим стихотворением «Певец в стане русских воинов» Жуковский обратил на себя внимание Двора. Вдовствующая императрица Мария (супруга императора Павла I) пожелала иметь экземпляр этого стихотворения, переписанный рукой самого поэта, и приглашала Жуковского в Петербург. Но Жуковский, поглощенный своей поэзией и сердечными делами, так мало был доступен честолюбию, что собрался представиться императрице только через два года и тотчас же был назначен ее чтецом. В 1817 году у великого князя Николая Павловича родился сын, впоследствии император Александр II. Жуковский приветствовал его рождение посланием к матери его, великой княгине Александре Федоровне, при которой состоял в должности учителя русского языка. В этом послании находятся следующие знаменательные стихи, делающие великую честь самому поэту:
«Да встретит он обильный честью век!
Да славного участник славным будет!
Да на чреде высокой не забудет
Святейшего из званья: человек.
Жить для веков в величии народном,
Для блага всех – свое позабывать,
Лишь в голосе отечества свободном
С смирением дела свои читать:
Вот правила царей…»
По вступлении на престол императора Николая Павловича, Жуковский был избран воспитателем наследника, рождение которого он приветствовал такими пророческими стихами, и с этих пор начинается его деятельность, заслужившая ему благодарность всего русского народа. По поводу этого назначения, Пушкин, пародируя известное стихотворение Жуковского «Певец», написал резкую эпиграмму. Кстати, заметим, что судьба жестоко отомстила за нее Пушкину, когда ему пришлось быть камер-юнкером на 37 году от рождения… Вот эта эпиграмма:
Из савана оделся он в ливрею,
На ленту променял лавровый свой венец,
Не подражая больше Грею,
С указкой втерся во дворец.
И что же вышло наконец?
Пред знатными сгибая шею,
Он руку жмет камер-лакею –
Бедный певец!
В этой эпиграмме неправда все с начала до конца. Мы уже видели, что Жуковский вовсе не желал втереться во дворец и даже был совершенно не способен к этому; заискивать и кланяться пред знатью он также не умел. И если его душевные и нравственные качества были настолько оценены императрицею Марией Федоровной, что она сначала сделала его учителем своей невестки, а затем избрала наставником и воспитателем к своему царственному внуку, то это делает великую честь ее уму и сердцу. Из всех окружающих Жуковский был наиболее способным посеять в сердце своего воспитанника семена гуманности, которые дали такой пышный плод в шестидесятые годы прошлого века. Только он один мог сознательно и честно стремиться к осуществлению той программы, которую пророчески наметил в своем стихотворении, цитированном нами выше.
Быть может, резкость приведенной эпиграммы объясняется тем, что, по мнению Пушкина, Жуковский, приняв придворную должность, изменил литературе. Но Жуковский и после этого оставался все тем же литератором, только с тою разницей, что в новом звании он получил возможность делать массу добра своим собратьям по литературе, и этой возможностью широко пользовались и сам Пушкин, и Баратынский, и Гоголь, и масса других лиц. Отзывчивый и мягкий душой, он никому не отказывал в своей помощи. Замечательнее всего, что в то тревожное время, которым ознаменовалось начало нового царствования, Жуковский находил в себе смелость хлопотать за декабристов. Он всеми мерами старался облегчить их участь, посылал им деньги, от лица их подавал записки в страшную следственную комиссию и лично ходатайствовал за них пред императором. Иногда его настояния навлекали на него высочайший гнев. «Я за него ручаюсь», - настаивал Жуковский. – «А кто за тебя самого поручится?» - спросил раздраженный император. – Это глубоко оскорбило Жуковского. Но вскоре мир был заключен и Жуковский снова принялся за свои ходатайства.
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
