Большой Бейсуг

Но. как говорит летописец, "и у наместников, и у их тиунов, и у дьяков правда их, крёстное целование, взлетела на небо и кривда в них нача ходити и нача быти многая злая от них"...

Водворению кривды на Руси особенно способствовали злые времена татарщины, когда и над князьями, и над их вотчинами стали набольшими баскаки, посылаемые из Золотой Орды.

В известной повести о "Судье Шемяке" бедный выигрывает свою тяжбу только тем, что издали показывает судье мешок с камнем, а судья думает, что в этом мешке дорогой подарок. "К судье с пустыми руками не ходи", учит народная мудрость, "а пошел, так камень за пазухой держи".

Двести лет татарского ига оставили на Руси такой глубокий след, что дани да поборы, посулы да приносы сделали обычным явлением, вошли в кровь и плоть народа. Пример ханских баскаков послужил прототипом для отношений между правящими и начальствующими лицами - с одной стороны и подначальными им - с другой. В народе установилось прочное убеждение, что люди начальствующие затем и поставлены, чтобы кормиться насчёт подначальных, что только посулы да приносы дают последним некоторое право на внимание к ним тех лиц, в  ведении которых находится суд и расправа.

Высшая власть вполне разделяла этот взгляд народа и посылала своих излюбленных людей на кормление, поручая им, сообразно заслугам, судебно - административное управление или целой областью, или городом, или одною только волостью. Лица, получавшие подобные места, так и назывались к о р м л е н щ и к а м и.

Определение количества и качества к о р м о в, собираемых с народа, зависело большею частью от индивидуальных свойств и - в особенности - от более или менее широких аппетитов самих к о р м л е н щ и к о в. От этого нередко возникали жалобы и неудовольствия со стороны посадских мужиков и крестьян. К чему они приводили - мы увидим ниже. С течением времени, впрочем, установилось по этому поводу нечто вроде обоюдного соглашения, и выработались некоторые нормы, не имевшие однако обязательного значения. "Ты не по чину берешь", укоряет, например, городничий Держиморду. Но, очевидно, понятие о том, сколько именно следует "брать по чину", было до того растяжимо, что Держиморда, вместо того, чтобы взять с купца только на мундир, взял целую штуку сукна, - что, по толкованию Антона Антоновича, было "по чину" только городничему.

Такие неопределенные и подчас слишком широкие понятия о кормлении ещё с XVI века называют со стороны высшей власти попытки их регламентировать. Неопределенные посулы и приносы расчленяются на судебно-административные пошлины и на определенные взносы населения натурой. Но широкие аппетиты к о р м л е н щ и к о в  всегда находили возможность раздвигать установленные рамки до такой степени, что обездоленный народ собирал "честные подарки, злата, серебра, скатного жумчугу" и шёл "с слезной жалобой, с сиротской челобитною" к высшей власти на вымогательства и злоупотребления своих ближайших начальников.

К чему приводили такие челобитные - можно судить уже по тому, что и  к о р м л е н щ и к и представляли в своё оправдание такие же "честные подарки". Дело, конечно, выигрывал тот, кто был щедрее. В лучшем случае жалобы приводили только к тому, что одного кормленщика заменяли другим. К сожалению, новый воевода обыкновенно во всём следовал по стопам своего предшественника, даже ещё оказывался "тяжелее" старого, потому что, во-первых, "новая метла чище метет", а во-вторых, потому что новому воеводе надо было вознаградить себя за "честные подарки", потраченные на приобретение места. Народ во всяком случае ничего не выигрывал от подобной перемены.

Не будем говорить о тех злоупотреблениях, которым подвергались городское - в особенности - сельское население при такой системе кормления. Достаточно сказать, что о многих своих воеводах и правителях, особенно в отдаленных от центра областях, народ с полным правом мог петь ту же песню, которую пел он о Щелкане Дудентьевиче.

Наступила эпоха Петра Великого. Появились строгие законы, о хищении, лихоимстве и взятничестве. Но ни строгие законы, ни фискалы и обер-фискалы, наблюдавшие за их исполнением, ни царская дубинка, прогуливавшаяся по плечам новых баскаков, "сих птенцов гнезда Петрова", высиженных из старых яиц, даже жестокие казни, вроде казни князя Гагарина, не могли изменить понятий и обычаев, установившихся в течении долгих предшествовавших пяти столетий. Те же кормленщики, только под новыми названиями, фигурируют и в XVIII столетии, переходят затем в XIX ст., и многие явления современной нам жизни дают право думать, что они перешли, хотя и в иных размерах, в XX столетие и будут оставаться до тех пор, пока вся масса общества не перевоспитается в иных понятиях о чести, правде и справедливости, чем те, которые унаследованы ею от далеких времён татарщины и заботливо культивировались в течение длинного ряда последующих веков.